Алинка малинка порно

– Я ещё и виновата!– Я не виню, малыш, я просто констатирую: сила быстрее всего уходит, если начать её тратить по личным вопросам…– Ну и не волнуйся! – Алина перешла в контрнаступление, наконец, дав ход накопившимся обидам. – Тут, – она широким жестом тряпки в руке обвела коттеджную обстановку, – тебе больше и не придётся ничего тратить по личным вопросам!– Аля, ты что? Что на тебя нашло?!«Ага, испугался!» – удовлетворённо отметила она, а вслух возмутилась, слегка переигрывая:– Ты ведёшь себя, как скотина, Виталий! Нельзя так обращаться с людьми, понимаешь? Ты вообразил себя Зевсом, ты играешь людскими судьбами, как с подопытными мышами…– Ойц-ойц-ойц! – сказал бы одесситски-укорливо Женя Ставридис, если бы присутствовал при этой сцене. – Ну-таки кто бы говорил?!Ставридис, к счастью, не присутствовал…– И я решила! – храбрилась Алина. – Сколько верёвочке не виться… Но я с тобой больше не буду…Он виновато приблизился, молча заглядывая ей в глаза, взял за руки, приложил их к своей груди.– Аленька, милая, но что мне было делать? Ты же сама видела: он дал бы мне по роже… – и спохватился, что в извечном застарелом своём эгоизме опять о себе. – …А ещё хуже – дал бы тебе…– Ах, у меня теперь рожа?! – с женской логикой услышала вздорная девчонка своё. – Расту по службе! А было-то личико!– Ну, Аля, – он заморгал беспомощно, – ты же знаешь, что я хотел сказать…И пытался её обнять, прямо с той, окровавленной тряпкой в руках, а она нервно вырывалась, отпихивала его. И… сдавала на попятный:– Отстань, я решила, я сказала, как отрезала: я теперь с тобой не буду… долго…– Алинка, ну брось… Это же не ты…– Я тебе сказала… – его объятия обволакивают и поглощают худенькое тело. – Я с тобой не буду… сегодня…– Алинка, малинка моя… – он смотрит, не отрываясь, не мигая, как удав на кролика.– Ты слышал, что я сказала?! Я с тобой не буду… сегодня… здесь!И сама же тянет его на лестницу, на второй этаж, в спальные покои…* * *– …Мертвеца глупо ругать, ведь его не накажешь, – говорит Совенко. – Глупо и грустить о нём – этим не вернёшь. С мертвецом можно сделать только одно: воскресить.– О чём ты говоришь? – стонет Алинка, лаская его руки, будто кота гладит нервными ладошками. – Ты сходишь с ума…– Грань безумия ещё не спуск в него, – поясняет Алик. – Воскрешение – это высший пилотаж магических энергий, верх и предел возможности мистических сил! Нет большего волшебства, чем воскрешение, и ничто не сложно до такой степени в тонком мире чистых идей, как воскресить умершее.Алина – маленькая волшебница. И предел её мечтаний, приворожить его посреди всей этой смерти, посреди этого бассейна адски-серной кислоты, удержать рядом, и эту магию женской жажды быть счастливой, хотя бы засыпая рыбкой на берегу,

Статуи свободы, подняв коньячный стакан с отливом линзы.Левой рукой она опиралась на столешницу, и Совенко ласково погладил эту руку. Льстит она или правду говорит – но ему это нравилось.– Он действительно учил нас всему! Помните? – ликовала Очеплова, и столы, расставленные буквой «П», отвечали ей одобрительным гулом. Они, основная масса, пришедшая к Совенке в ВЦБТ мальчишками и девчонками, были уже в том возрасте «роковых-сороковых» лет, когда как первая седина проступает в речах и первая ностальгическая волна.– …Помню, когда впервые появился сыр «Бри» дольками, – замысловато плела Алина Игоревна, – мы, дети рабочих, кушали его прямо с обёрточной бумагой, принимая её за корочку… А Виталий Терентьевич уже поездил по всяким Парижам, научил нас, как правильно, чтобы мы державу не позорили! А помните, друзья, как на прилавки впервые выбросили партию кальмаров?– Ну так… Такое не забудешь…– Мы тогда и не знали, как подступить к кальмарам, как их готовить! Тоже он научил! Вообразите, коллеги, мужчина – научил женщин! Это дорогого стоит!– Стоит-то дорогого! – мстительно пыхтел на своём скромном месте сбоку в очередной раз «раскулаченный» колхозным правлением «системы» бизнесмен Урюков. – Да платили-то, сучка, тебе!И вздрогнул, потому что услышал вдруг собственное имя в сомнительном контексте, под смешки честной компании:– А помните, на защите кандидатской у Андрея Урюкова? Андрюша первым в истории устроил банкет не после защиты, а перед ней!– Да! Удивительный вышел прецедент! – каркнула какая-то старуха справа.– Ну, мы все советские люди, мы смутились – как так? Вроде как вначале же он выступать с трибуны должен… А Виталий Терентьевич рассказал, как во Франции степени присуждают… в винных погребках. И сразу разрядил обстановку!– Ну точно, так и было! Вот ведь Алинка-Малинка, всё помнит!Да, памятью Бог не обделил. Она помнит всё. Не только какие-то «этюды идиотизма» прежней смешной и мешковатой жизни. Для тоста-здравницы сойдут и они, а думала она о другом. В том числе и о том, о чём нельзя говорить с улыбкой и нелепо делать частью тоста.Пусть думают, что подлизывается к боссу: она, если заглянуть в самую глубокую глубину, – искренне это говорит. Кем бы она, Алина Игоревна Пескарёва, конкистадор-лимитчица, стала, если бы в юности не встретила своего Совенко? Теперь, на рубеже сорокалетия, ей об этом и подумать страшно… Волчица, подруга волкодава, постепенно и сама втянулась, сама научилась давить волков. На этой почве поссорилась с единокровными хищниками, у которых слово «приватизация» вызывало оргазм, и подружилась с овцами…И её жизнь легла так, что теперь её дочки, одна из которых едва заметно напоминает Совенко, ходят в православную гимназию, зубрят «блажен, иже и скота милует», «милости хочу, а не жертвы», исследуют Писания, через них надеясь обрести жизнь вечную…А всё потому, что их будущая мать с той грязной лестничной клетки, где лимита давила портвешок, вожделея найти себя любой (для окружающих) ценой в фарце и фарте, – пошла

Малинка, Малиночка, самая красивая на свете блондинка, цветочек мой любимый, сладкая моя девочка, любовь моя…

Тщательно помывшись, я вышел из ванны, обмотанный только полотенцем. Свежий, крепкий, готовый предаться занятиям любви с моей красивой Малинкой. И она наверняка ждёт меня. В нашей уютной спальне. А где же ещё? И ждёт наверно с нетерпением.

Тихо вхожу в спальню. Моему взору открывается сказочная картинка. Малинка лежит на роскошной широкой кровати. Лежит на животике. На её стройных ножках белые тонкие чулочки с кружевными резинками. Ступни свисают за пределами кровати. Попка немного вздёрнута. Её половинки эротично разделяют белоснежные трусики-стринги. Длинные золотистые волосы покрывают плечи, спинку моей принцессы, доходя ей до талии. Они также раскинуты в стороны по кровати. Как лучики солнца.

Малинка лежит, легонько колышет попкой. Кажется, она увлечена чтением чего-либо на своём смартфоне. Я кашлянул, пытаясь обратить на себя внимания.

— Ой, Юрка, ты тут. Заходи. Можешь начинать. Я сейчас закончу и присоединюсь к тебе, любимый, — даже не повернувшись ко мне сказала Малинка, не отрывая взгляда от своего телефона.

« А мне и не надо твоё присоединение » — подумал я, похотливо разглядывая попку и ножки любимой. Хочу, хочу расцеловать свою прелесть, приласкать её. Пусть читает, пусть смотрит на экран своего телефона, раз ей так интересно. Меня даже заводит эта идея начать прелюдию, пока она читает.

Качнув бёдрами, я дал полотенцу упасть на пол. Мой пенис уже налился кровью и стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Я присел у кровати став коленями в пол. Пригнувшись, лизнул пяточку любимой покрытую нейлоном.