Встреча ноздрева и чичикова

Новою шиною»; Чичиков выкатился; похороны прокурора ему преградили дорогу; заработало неутомимо вертящееся неугомонное колесо, которого ось — червь, вгрызшийся в середину круга; «летит все, что ни есть на земле»; «спицы на колесах смешались в один гладкий круг»: «Чичиков, Чичиков пошел»; «ребенок, позабыв... приличие..., побежит... вдогонку, поддразнивая: «Чичиков! Чичиков! Чичиков!»«Все пошло, как кривое колесо».«Гладким кругом» влетев, вылетело из города колесо, фигура фикции; ширяся, став пространством России, исчезло оно: до второго тома; фабула первого — замкнутый, на оси вертящийся круг, стирающий спицы.Замечателен склик мелочей и симметрия в расположении их; том делится на три доли: 1) объезд помещиков, 2) апофеоз, 3) развенчание с бегством; есть обратная симметрия в расположеньи угроз: 1) встреча с Коробочкой, учуявшей подоплеку Чичикова; 2) чубук Ноздрева, едва не проехавшийся по спине; для Ноздрева всякий — подлец; и стало быть: подлец Чичиков; 3) Собакевич, понявший Чичикова, так-таки и отрезал: «Вам нужно мертвых душ?.. Знаете ли, ...такого рода покупки... не всегда позволительны, и расскажи я, или кто иной, — такому человеку не будет никакой доверенности». В городе Коробочка, Ноздрев, Собакевич, — каждый по-своему, подводят- 103 -Чичикова, но — в обратном порядке угроз: сперва Собакевич — спрашивает в неподходящем месте: «Почем купили души у Плюшкина?» Чичиков — отразил; за ним Ноздрев дает публичную оплеуху; и наконец Коробочка производит в городе взрыв.Посещение помещиков — стадии падения в грязь; поместья — круги дантова ада; владетель каждого — более мертв, чем предыдущий; последний, Плюшкин, — мертвец мертвецов; каждый подан единственно: Манилов — в серо-голубоватых тонах фигуры фикции: «не без» сопровождает его; Коробочка дана впестрядь: на картинах птицы, цветы на часах, ситцевое, вероятно, лоскутное одеяло; кулечки, коробочки, палочки, как... в «коробочке»-ларчике; то же — на дворике: теснота, курятники, мусоры, птица: «бережлива старушка» (МД); под стать Чичикову; он — коллежский советник, а она — коллежская секретарша; чем не пара?«Ах прелести! Так он за старуху принялся?» (гл. 9-я).Ноздрев показан в раззоре, в сплошной неуютице («посредине столовой... белили стены...»; обед — «катай-валяй, было бы горячо»); всюду и грязь, и блохи: «пребойкие насекомые кусали больно». Собакевич, медведь, дан — коричнево-бурым, как шерсть медведя (похож на медведя); фрак тоже медвежьего цвета; цвет лица — медный пятак; стены дома же — дикие;

Поразили Чичикова: «Колесо» и «Неуважай-корыто» (свиное).О «колесе» — ниже.Пока о грязи.Грязь и на поле Ноздрева: «брели..., не разбирая, где большая, где меньшая грязь»; и «воротились тоже гадкою дорогою»; Ноздрев ужасно груб с Чичиковым: «что-нибудь затеял?.. Врешь!.. Знаю тебя: большой мошенник...»Когда ларчик открыт, то не скроешь кривого пути! Чичиков, которому претило «выражение,... оскорбляющее благопристойность», который и нос затыкал гвоздичкою от «неблагопристойного» запаха, — защищает слабо себя, отвечая Ноздреву: «Ему всякую дрянь хотелось бы пощупать рукой, да еще понюхать»; «зловонная дрянь», обнюхиваемая Ноздревым, — Чичиков, потеющий, а вовсе не Чичиков-«мамочка»; становится ясным: Петрушкина вонь — его вонь: «ты, брат, чорт тебя знает, потеешь, что ли? Сходил бы... в баню». Потеет — Чичиков; воняет-то от него; склянка с одеколоном необходима; все без нее озловонит.- 99 -И рельеф пути по помещикам — спуск без подъемов; дом Манилова — на покатости; от него — спуск к Коробочке с вылетом из брички; перед домом Коробочки — лужа (в яме); от Коробочки до Ноздрева — перелоги спуска; Ноздрев — в низкой местности: «ноги выдавливали воду...; до такой степени место было низко»; наконец: въехав в город, бричка «опустилась как будто в яму, в ворота гостиницы»; путь — спуск: в яму с грязью; наряд Чичикова потускнел; Петрушка «вынес панталоны и фрак брусничного цвета с искрой»; «растопыривши на... вешалку, начал бить хлыстом..., напустивши пыли на весь коридор» (гл. 7-я). От торжественного выезда — к яме, грязи, бегству от кулаков, к порке хлыстом — какой слёт!Несчастия начались от заезда к Коробочке, когда сбились с пути; Коробочка — рок; ларчик — тоже; как Герман с графиней, сцепились, друг друга пугая, они; она у него взяла листик, а он у нее взял письмо для поверенного, протопопова сына, «которого бы могла уполномочить на свершение крепости»; письмо ж оказалось — уликою; сам протопоп жил при церкви «Николы на Недотычках»; к нему потащилась Коробочка: колымага, «сделавши несколько поворотов...», свернула «в темный переулок»; из темного переулка водили на сделку «не только сына протопопа..., но... и самого протопопа»; протопоп — протопопше; та — «даме приятной во всех отношениях».«Вообразите, приходит ко мне... протопопша, и что бы вы думали?»Чичиков сам подготовил удар, дав бумагу «подать в суд». Угрозою встретил Чичикова

Связанное с кривой дорогой и умиляющее Муразова, —- 96 -пока что единственная собственность Чичикова: оно — динамика изворотов в подходе к недвижимому имуществу; Чичиков едет вбок: детали бокового троечного бега — лишняя деталь эмблемы кривого пути: «Проедешь..., так вот тебе направо»; «не мог припомнить, два или три поворота проехал»; поворотил «на... перекрестную дорогу..., мало помышляя..., куда приведет дорога...»; «своротили с дороги и... тащились по избороненному полю»; «начал поворачивать бричку, поворачивал, поворачивал и, наконец, выворотил ее... набок»; «как добраться до большой дороги?» — «Рассказать... мудрено, поворотов много»; «дороги расползлись, как ... раки»; от Собакевича Чичиков «велел..., поворотивши к... избам» ...чтобы нельзя было видеть экипажа со стороны»; «бричка ... поворотила в... пустынные улицы»; «аллея лип своротила направо, ...превратясь в улицу тополей»; «в воротах показались кони..., как лепят их на триумфальных воротах. Морда направо, морда налево, морда посередине»; когда же «экипаж изворотился», «оказалось, что... он ничто другое, как... бричка»; наконец: «при повороте... бричка должна была остановиться, потому что проходила похоронная процессия»; хоронили прокурора, умершего со страху от кривых поворотов Чичикова.Соедините боковые подъезды тройки с боковым ходом Чичикова и дорожными незадачами (не туда попал), и вы удивитесь цельности приема: ехал в Заманиловку, попал — в Маниловку; ехал к Собакевичу, попал к Коробочке; от Коробочки — к Собакевичу вновь не попал, а к трактиру и к Ноздреву; от Ноздрева сцепился с экипажем губернаторской дочки, из-за которой позднее поднялся скандал (де хотел увезти); бричка ломается, когда надо на ней улепетывать; та ж околесина во втором томе: ехал к Кошкареву, попал — к Петуху, и т. д.Кривой путь упирается в тюремные стены, внутри которых, по Гоголю, осветил-таки, пусть наполовину, луч совести; эмблема конца дана уж вначале: «темнота..., — хоть глаз выколи»; но сама судьба решилась... сжалиться... бричка ударилась... в забор..., ...некуда было ехать» (перед этим — был гром и плюханье в грязь); «свет... досягнул туманной струею», осветив наполовину домик Коробочки: «видна была... лужа..., на которую прямо ударял... свет» (гл. 3-я).В эту лужу ухнуло предприятие Чичикова: после грома над ним; из тюрьмы кривыми путями — «уже некуда было ехать»; но свет совести до Чичикова досягнул, хотя и туманной струей, озарив половину души, — после разговора с Муразовым: «Какие-то...