Знакомства в кимрах

А что тут такого? Я в Кимрах летом, когда жара, люблю босиком погулять - это не Москва! А в глушь я поехала не просто так а со своими преподавателями и с разрешения папы... Лишь бы придраться!

Общага студенты пьяная по очередиПоказаны 1…6 из 30 историй… — презрительно усмехался он про себя. Разве что с Ирой по старой памяти общался более или менее близко. — Ты тут надолго? — спросила она его как-то. — Не …… и он не сможет найти работу по душе. К счастью, все обошлось. Бывший студент-физик, про которого шутили, что у него сознание не как у физика, а как у шизика, смог …… этом злоключения Влада не закончились — в родных Кимрах он заслужил репутацию пьяницы и скандалиста. Частенько он пил, как не в себя, и это не нравилось Владимиру …… знал, что и Влад скоро пойдет по тому же пути? Пару лет назад он расстался с очередной пассией, и вернулся в Кимры. Какое-то время он безбожно пил, а вскоре попал в …Частей: 1 23 января 2025 12 стр. Измена Минет •… свое пьяное состояние, вот только делаем мы так, не только для того чтобы не общаться с неприятными нам людьми. Состояние опьянения мы еще использовали и для своих игр …… Вот к примеру, что мой муж ММА(шник), а ведет себя, как какой то хлюпик-студент. Нет, мой Максим не студент-хлюпик. Дело в том, что ему очень нравится смотреть …… что это моя ошибка, и если я буду скакать по частям туда-сюда — это в первую очередь будет неуважение к моим читателям. Поэтому я решила исправляться перед вами …Частей: 8 15 января 2025 27 стр. По принуждению Подчинение •… друзей, которые бы помогли ему влиться в мир людей и научиться с ними хотя бы общаться, а цель у него была одна: секс. Как вы уже поняли — Гиям мальчик закрытый, сутулый …… с крепким бюстом. Инга сразу же узнала в ней свою однокурсницу, в пору студенческих годов они не особо общались, но все же признали друг друга и договорились в обед …… своем желании не могла этого ему дать, здоровье не позволяло и мужа понесло: пьянки, гулянки, измены были до тех пор пока они не развелись и забыли друг про друга …… зря она так, глаза медленно стали закрываться. Гиям шел домой после очередной халтурки, разгружать-загружать все же дело не из легких и он все ждал, когда же ему …Частей: 2 9 декабря 2024 4 стр. По принуждению… подозрение, что делала это супруга только ради того, чтобы я как можно меньше общался с девушкой. Алена и Любушка быстро нашли общие темы для разговора, а после того …… Аленой я не виделся года три, поэтому очень удивился ее звонку. В студенческие годы у нас был бурный роман, но продлился он недолго и закончился так же неожиданно, как и …… посередине. Идет? Алена была девушкой настырной, а мы уже достаточно пьяными, так что в конечном итоге Люба согласилась на предложенный гостьей вариант. К тому …… не

Эффектный удар меча по гордиеву узлу, но, к сожалению, узлы ли ныне вяжутся из более жестких ремней, меч ли худо отточен, – только узел остался неразрубленным. «Параллельно с торжеством феминизма, – жалуется г. А-т, – число бросаемых младенцев доходит до степеней поразительных; абортная практика врачей совершенствуется; есть уже умы, предлагающие кастрацию, ради уменьшения порочного и лишнего человечества. Сутенерство… и т. д.». Я не улавливаю связи, почему все эти прелести сопоставляются г. А-том с торжеством феминизма (да и где оно, это торжество?), но думаю, что к сужению женского вопроса в детский и материнский они отнюдь не располагают. Число бросаемых младенцев и аборты стоят в прямой зависимости от экономических причин, железную силу коих так основательно уважает г. А-т. Достаточно заглянуть в отчеты воспитательных домов, чтобы видеть, в какой строгой последовательности по недородным годам, когда дорожает хлеб, падает «предложение» материнского самоотвержения, к которому обращается г. А-т, и растет «спрос» на воспитательный дом. Лучшее средство обеспечить ребенку благополучное возрастание – это дать его матери свободный и доходный труд. Положение внебрачных детей в русском народе плачевно всюду, за исключением тех немногих уголков нашего отечества, где женская самостоятельность гарантирована необходимостью для мужчин-промышленников бабьей рабочей помощи: у Белого моря, на Урале, на Дону, на Кубани, в Кимрах. Экономическая необходимость и трудовое равноправие женщины очень легко разрешают вопрос о «внебрачных, естественных или пусть хотя бы святых (?) детях», – как выражается г. А-т, остря в этих эпитетах, сказать правду, довольно-таки странно. Поморка-артельщица, которую мужики приглашают на сходки, как равноправного товарища, сама добычница, не зависимая от мужских рук в прокорме себя и своего дитяти, ничуть не конфузится внебрачного ребенка: «Мой „парень“. И детство девкина, внебрачного парня не умаляется в обычных правах, сравнительно с ее брачными парнями от законного супружества. Там, где полы общественно равны, деление детей на брачных и внебрачных естественно сводится на нет. В пример крушения феминистической гордости, г. А-т напоминает мне, что Виктория Павловна в моем романе была горько наказана за уклонение от материнских обязанностей к своему внебрачному ребенку. Г. А-т забывает, что при условии общественного равноправия полов Виктория Павловна не имела бы и причин уклоняться от своего ребенка.Что касается альфонсизма или сутенерства, в каких бы формах они ни скрывались – грубых или изящных, низменных или великосветских, то, конечно, тут феминизм уже ровно не при чем. Сутенер – прямой и естественный враг женской свободы, и развитие феминизма должно уничтожить сутенерство не только, как отвратительное явление общественной безнравственности, но и просто как чужеядный вид экономической эксплуатации, протягивающей жадную лапу даже к единственной при современных условиях доходной статье женского труда – к полу. Я убежден, что труженицам женского освобождения нестрашно принять вызов на подвиг, за цену которого г. А-т согласен приветствовать торжество феминизма:– Чтобы дрянным душонкам, позорящим человеческое имя пошлякам и тунеядцам женщиною сильной и властной был положен тот

Я очнулась в густом бледном тумане цвета топлёного молока и раскрыла глаза. Сперва я увидела только дымное марево, сквозь которое тускло просвечивали неясные силуэты. Словно сомневаясь в своей реальности, я опустила глаза и стала ощупывать своё тело руками. Оказалось, что я всё ещё голая, сижу на корточках в густой изумрудной траве, и у меня в голове вьётся далёкая тихая музыка про траву, траву у дома: “зелёная... зелёная трава...” – пело у меня в голове. “Где я? – подумала я, – это мне снится? Это всё мне приснилось?” Я подняла взор и увидела своего инопланетянчика. Его огромные раскосые глаза смотрели на меня серьёзно и печально. “О, Боже – запело в моей голове, – это всё ещё продолжается?! Когда же всё это закончится?”

– Где я? – спросила я уже вслух и не узнала своего голоса.

Мне показалось, что я издала какую-то птичью трель.

– Я что, уже умерла? Меня распылили, – пропела-спросила я мысленно.

– Нет, они ещё не успели, – ответил мне певучий голос моего малыша, – мы тебя выкрали у них и телепортировали. Ты теперь на Земле.

– А где тогда всё? – спросила я озираясь по сторонам.

Я видела только колыхащиеся вокруг смутные образы инопланетянцев, некоторые из которых показались мне очень знакомыми. Рядом с малышом стояла высокая (сравнительно с ним) женщина с красивым лицом. “Где я её видела? – напрягла я свою память и вспомнила: – А! Это мать малыша! Она же говорила по телевизору: ”Внимание! Кто-то из аборигенов планеты Земля похитил нашего ребёнка...”, – вспомнила я. Она же растянув свои красивые, в отличие от прочих инопланетянцев, полные губы в некоторое подобие улыбки, произнесла, не разжимая уст:

– Мы знаем, ты малыша не похищала. Этот глупыш сам забрался под твой письменный стол. Он сам виноват.

Она была неподвижна и не шевелила губами. Её голос просто сам по себе пел в мой голове. “Мне это всё таки снится” – подумала я, а её голос пропел, будто в ответ моим мыслям:

– Нет, тебе это не снится! Всё это взаправду.

– Но тогда где я? Где всё? – спросила я опять мысленно.

– Ты сейчас в лимбе!

– “В лимбе”? – удивлённо воскликнула я, – Что значит “в лимбе”?

– Так вы называете место пребывания тех, кто не попал на тот свет по независящим от него причинам.

– Мы называем? – воскликнула я удивлённо, – Да я в первый раз слышу такое слово!

– Это неважно, что ты не слышала, – пропела она, – вот теперь слышишь: “в лимбе... в лимбе... в лимбе...”

– Да откуда ты это взяла?

– Из полного собрания глупостей вашего “человечества”

– Что это за собрание?

– Оно у вас называется “Википедия”.

– Вы лазаете по Интернету? Но как? У вас же нету компьютеров!

– А нам они не нужны! – пел её голос, – Интернетом заполнен эфир...

– Эфир? – переспросила я, – что это такое – “эфир”?

– Это всепроникающая среда, колебания которой проявляют себя как электромагнитные волны, – она провела вокруг себя рукой и добавила: – в том числе, как видимый свет.

Вокруг было очень светло, даже ярко, и я уже явственно видела их всех и даже сзади них, в дымке, различала кусты. Видно, эфир начал проявлять себя более явственно, и “лимб” стал больше походить на нашу Землю.

– Нам надо спешить, – сказала она, – нас могут искать.

– Кто? – спросила я.

– Наши старшие братья, – отвечала Мать Малыша.

– Мы сбежали, – сказала Розовая Врачиха и пояснила: – Нас распылили на атомы, но мы выкрали информацию и послали её всю на Землю, а здесь рекреатировались...

– Теперь же нам надо спрятаться, – подхватила её пение Мать Малыша.

– Где же вы можете спрятаться? – удивлённо спросила я?

– В морге, – отвечала Розовая Врачиха, – где у вас морг?

– Морг? – воскликнула я, и мурашки побежали по моему телу, – откуда я знаю, где у нас морг? – пробормотала я едва шевеля губами и спросила: – и ваще, где мы?

– Она же сказала: “Мы в лимбе”, – пропела Розовая Врачиха, но Мать Малыша её перебила:

– Не говори глупостей, я это не говорила, что “мы в лимбе”, я сказала: “Это она в лимбе”, – проговорила она, указав рукой на меня, – а нам надо пойти в морг, забрать там тех, кто лежит в лимбе и там переодеться.

“Во что они будут переодеваться, – подумала я, – если они голые, то им надо одеться, а не “переодеться”.

– Ты правильно рассуждаешь, – прочла Мать Малыша мои мысли, – мы должны поднять тех, кого вы называете “покойниками”, и в них переодеться.

– “Переодеться в покойников?! – изумлённо воскликнула я, – как это?

– Это вы их так называете, – повторила мать малыша. – название это не правильное. Мало кто из них на самом деле находится в покое. Большинство из них очень даже подвижны и суетливы.

“Ого, – подумала я, – она не только “Википедию”, она даже Хармса читала!”. Мне отчётливо вспомнилось одно место из его книги: “Покойники, – объясняли мне мои собственные мысли, – народ неважный. Их зря называют покойники, они скорее беспокойники. За ними надо следить и следить. Спросите любого сторожа из мертвецкой. Вы думаете, он для чего поставлен там? Только для одного: следить, чтобы покойники не расползались”. Тогда эти слова меня позабавили, а теперь мне сделалось страшно.

– Так где у вас морг? – повторила свой прежний вопрос Розовая Врачиха.

– Я не знаю! – воскликнула я, – Откуда мне знать?

– Где у вас тут больница? – спросила Мать Малыша, – в каждой больнице есть морг.

– А где мы ваще! – воскликнула я ещё раз и опять огляделась.

Теперь всё вокруг сделалось не таким-то уж ярким, видимо “лимб” или, как его там? – “эфир” стали приобретать более реалистические черты, и я узнала места. Мы, оказывается, стояли посреди парка, у озера, почти на том самом месте, куда я принесла в рюкзаке малыша и “стартовала” с земли на летающую тарелку. “Больница... где больница?” – подумала я и вспомнила.

– Идёмте за мной, – сказала я инопланетянцам и, поманив их рукой за собою, пошла вдоль парка к дороге. Уже вечерело, вокруг не было ни души. “Лето же, темнеет поздно, значит, уже скоро ночь, – подумала я, – вот поэтому нет людей... А вдруг кто-то появился, а я совершенно голая, да ещё в компании иноплпнетянцев”. Опять холодок пробежал по моему телу, но другая мысль меня немножечко успокоила: “Инопланетянцы, я в парке голая... в толпе инопланетянских сущест... мы идём в морг, переодеваться в покойников... наверняка мне всё это снится”.

– Да не снится тебе! Я ж говорю, сы сейчас в лимбе, – услышала я, как в моём мозгу поёт голос Матери Малыша.

“Во, блин, они мои мысли читают” – подумала я.

– Конечно! Ты же вопишь на всю вселенную, – пропел в эфире мне её голос.

“Буду молчать” – подумала я.

– Вот и молчи!

“Как я могу молчать мысленно?” – подумала я и решила в уме просто проговаривать маршрут: “На дорогу... потом направо, к мосту... и т. д.”.

Мы вышли на улицу Орджоникидзе и пошли вдоль неё к речке Кимерке, потом перешли через мост вышли на улицу Кирова и свернули на улицу Пушкина. Где-то там, я помнила, была городская больница.

Когда мы уже подходили к старому, зашарпанному красно-кирпичному зданию, залатанного вставками из белого кирпича, с ветхим покосившимся штакетником, навстречу нам из здания вышел шатающийся человек в камуфляхных штанах, в смятых гармошкою сапогах и в неопределённого цвета куртке. Он шел, уставясь себе под ноги, наверное чтоб не споткнуться и не грохнуться в грязь, что-то напевал себе под нос и нас вроде как не замечал. Вдруг он поднял глаза увидал нас и воскликнул:

– Ууупс! Весёленькая компания!

– Иди себе, куда шел, по добру, по здорову, – сказала я ему, стараясь не быть слишком грубой.

Ой! Девчонка... Привет, красавица, – он смерил меня взглядом, с головы и до ног, и спросил недоуменно: – А одёжку-то где позабыла!

– Дома оставила, – ответила я, – тебе-то какое дело?

– Не-не-не. Я ничего... – пробормотал он, перевел глаза на моих спутников и спросил:

– А это что у тебя за обезьянки? Чувствую я уже очень хорош... Надо б поправиться...

– Это мои... – начала, было, я, но запнулась, не зная, что и ответить.

– Вижу, что это “твои”, а путь куда держите? – продолжал он приставать к нам с расспросами.

– В больницу, – ответила я, и указав глазами на обшарпанное здание, спросила: – это больница.

– Да, это больница, я там работаю, но вам нужна не эта больница, а Психуха на Звездыне (так в Кимрах местные называют улицу Звиргздыня).

– Это тебе надо туда, тока в наркологию, – обиженно ответила я.

– Ну, не обижайся красавица! – заговорил он, засияв вдруг улыбкой, – я здесь работаю. Чувствую, что я вам пригожусь. Чем вам помочь? Что у вас болит? В какое отделение вам надо? – засыпал он нас вопросами и прибавил:– Тока больница уже закрыта.

– А ты что тут делаешь? Ты что, правда здесь работаешь? – спросила я его.

– Правда. Чё мне врать-то?

– А где? Кем?

– Да я секюрити, охранник, сторож, одним словом. – сказал он и прибавил: – в покойницкой.

“Ну это ж надо ж! – подумало я – какое совпадение! Просто мистика какая-то”, – а вслух сказала:

– Нам как раз туда и надо!

Пьяный сторож покосился на моих спутников и спросил хмуро:

– Они что, трупы едят?

– Боже, сохрани, – ответила я, – им просто надо переодеться.

– А! Понятно, идите за мной, я дам вам халаты, в шкафу там их много... а то ходите тут голышом...

Он провёл нас через заднюю дверь в небольшой вестибюль усадил на скамейку и, указав рукою на шкаф в углу, проговорил:

– Вот, одевайтесь, там есть халаты... а я пока сбегаю домой, принесу бутылочку “всамделишной” (так в Кимрах местные ласково зовут самогоночку). Могу и вас угостить. Я – скоро...

Он исчез за дверью, а мои инопланетянцы сразу вскочили на ноги и ринулись к двери. Дверь была заперта на кодовый замок, но что такое код для моих прохиндеев. Через несколько секунд замок был взломан. Дверь открыта и мы вошли в морг. На больших оцинкованных столах лежало три трупа покрытые простынёй. Инопланетянцы сорвали простыни, швырнули их на пол, и я увидела, три нагих трупа. Это были молодая женщина, девочка-подросток лет восьми-девяти и маленький мальчик – на вид ему было лет пять шесть – не больше. Инопланетянцы забрались на столы, встали над трупами на четвереньки: Мама Малыша – над женщиной, розовая Врачиха над девочкой, а Малыш над малышом. Они наклонились, прильнули губами к их посиневшим губам и начали делать им, как мне показалось, искусственное дыхание. Вскоре и вправду трупы задёргались, зашевелились и ожили. Инопланетянцы же наоборот, один за другим свалились со столов и превратились в какие-то бесформенные мешки. Женщина первая поднялась, села на стол и сказала мне голосом Матери Малыша:

– Собери оболочки в мешок.

– Какой мешок? Где? – недоуменно спросила её я, а она спрыгнула на пол со стола, и вынув из ящика в углу три мешка затолкала туда тела инопланетянцев. Потом она дала мешок с телом Розовой Врачихи – девочке, Малыша – мальчику, а сама, взяв мешок с телом Мамы Малыша, легко взвалила его за спину и пошла в выходу.

– Идите за мною, сказала она нам.

– Подождите, – остановила их я, – сторож сказал нам, что в шкафу есть халаты. Нам надо б одеться.

– Правильно, – не стала возражать женщина, – Леночка, ты, на этот раз, оказалась права.

Через некоторое время наша компания в белых халатах уже шла по Кимрам. Мне показалось, что сзади в эфире разнеслись истошные вопли!

Покойники! Покойники разбежались!

(Продолжение следует)