Знакомства княгинино

Княгиня Волчанская, у которой Варвара когда-то жила домашнею портнихою для простых работ, могла бы оказать Передонову покровительство: ее дочь была замужем за тайным советником Щепкиным, важною в учебном ведомстве особою. Она уже писала Варваре в ответ на ее просьбы в прошлом году, что не станет просить за Варварина жениха, а за мужа -- другое дело, при случае можно будет попросить. То письмо Передонова не удовлетворило: там дана только неясная надежда, а не сказано прямо, что непременно княгиня выхлопочет Варварину мужу инспекторское место. Чтобы разъяснить это недоумение, ездили нынче в Петербург; Варвара сходила к княгине, потом повела к ней Передонова, но нарочно оттянула это посещение, так что уже не застали княгиню: Варвара поняла, что княгиня в лучшем случае ограничится только советом повенчаться поскорее да несколькими неопределенными обещаниями при случае попросить, -- обещаниями, которые были бы совсем недостаточны для Передонова. И Варвара решила не показывать княгиню Передонову. -- Уж я на вас, как на каменную гору, надеюсь,-- сказала Варвара,-- помогите мне, голубушка Марья Осиповна. -- Как же я могу помочь, душечка Варвара Дмитриевна? -- спросила Грушина. -- Уж вы знаете, я для вас все готова сделать, что только можно. Поворожить не хотите ли? -- Ну, что ваша ворожка, знаю я, -- сказала со смехом Варвара, -- нет, вы мне иначе должны помочь. -- Как же? -- с тревожно-радостным ожиданием спросила Грушина. -- Очень просто, -- сказала, ухмыляясь, Варвара, -- вы напишите письмо, будто бы от княгини, под ее руку, а я покажу Ардальону Борисычу. -- Ой, голубушка, что вы, как это можно! -- заговорила Грушина, притворяясь испуганною, -- как узнают все это дело, что мне тогда будет? Варвара нисколько не смутилась ее ответом, вытащила из кармана измятое письмо и сказала: -- Вот я и письмо княгинино взяла вам для образца. Грушина долго отнекивалась. Варвара ясно видела, что Грушина согласится, но что ей хочется получить за это побольше. А Варваре хотелось дать поменьше. И она осторожно увеличивала посулы, наобещала разных мелких подарков, шелковое старое платье, и наконец Грушина увидела, что уж больше Варвара ни за что не даст. Жалобные слова так и сыпались с Варварина языка. Грушина сделала вид, что соглашается только из жалости, и взяла письмо [2]. IV [3] В биллиардной было дымно накурено. Передонов, Рутилов, Фаластов, Володин и Мурин, -- помещик громадного роста, с глупою наружностью, владелец маленького имения, человек оборотливый и денежный, -- все пятеро, окончив игру, собирались уходить. Вечерело. На грязном досчатом столе возвышалось много опорожненных пивных бутылок. Игроки, много за игрою выпившие, раскраснелись и пьяно галдели. Рутилов один сохранял обычную чахлую бледность. Он и пил меньше других, да и после обильной выпивки только бы еще больше побледнел. Грубые слова носились в воздухе. Никто на это не обижался: по дружбе. Передонов проиграл, как почти всегда. Он плохо играл на биллиарде. Но он сохранял на своем лице невозмутимую угрюмость и расплачивался с неохотою. Мурин громко крикнул: -- Пли! И прицелился в Передонова кием. Передонов крикнул от страха и присел. В его голове мелькнула глупая мысль, что Мурин хочет его застрелить. Все захохотали. Передонов досадливо пробормотал: -- Терпеть не могу таких

Одну замысловатую штуку: предложил Надежде Васильевне заниматься с ее братом ручным трудом. Надежда Васильевна подумала, что Володин нуждается в заработке, и немедленно согласилась. Условились заниматься три раза в неделю по два часа, за тридцать рублей в месяц. Володин был в восторге: и денежки, и возможность частых встреч с Надеждою Васильевною. Передонов вернулся домой мрачный, как всегда. Варвара, бледная от бессонной ночи, заворчала: -- Мог бы вчера сказать, что не придешь. Передонов, дразня ее, рассказал, что ездил к Марте. Варвара молчала. У нее в руках было княгинино письмо. Хоть и поддельное, а все-таки... За завтраком она сказала, ухмыляясь: -- Пока ты там возжался с Марфушкой, здесь я без тебя ответ получила от княгини. -- А ты разве ей писала? -- спросил Передoнов. Лицо его оживилось отблеском тусклого ожидания. -- Ну вот, валяет петрушку, -- отвечала Варвара со смехом, -- ведь сам же велел писать. -- Ну, что же она пишет? -- спросил Передонов тревожно. -- Вот письмо, читай сам. Варвара порылась в карманах, словно искала засунутое куда-то письмо, потом достала его и подала Передонову. Он оставил еду и с жадностью накинулся на письмо. Прочел и обрадовался. Вот, наконец, ясное и положительное обещание. Никаких сомнений у него не явилось. Он наскоро кончил завтрак и пошел показывать письмо знакомым и приятелям. Угрюмо-одушевленный, он быстро вошел в Вершинский сад. Вершина, как почти всегда, стояла у калитки и курила. Она обрадовалась: раньше его надо было заманивать, теперь сам зашел. Вершина подумала: "Вот что значит проехался-то с барышней, побыл с нею,-- вот и прибежал! Уж не хочет ли свататься?" -- тревожно и радостно думала она. Передонов тотчас же разочаровал ее, -- показал письмо. -- Вот вы все сомневались, -- сказал он, -- а вот сама княгиня пишет. Вот почитайте, сами увидите. Вершина недоверчиво посмотрела на письмо, быстро несколько раз пыхнула на него табачным дымом, криво усмехнулась и спросила тихо и быстро: -- А где же конверт? Передонов вдруг испугался. Он подумал, что Варвара могла и обмануть его письмом, -- взяла да сама написала. Надо потребовать от нее конверт, как можно скорее. -- Я не знаю, -- сказал он, -- надо спросить. Он поспешно простился с Вершиною и быстро пошел назад, к своему дому. Необходимо было как можно скорее удостовериться в происхождении этого письма, -- внезапное сомнение так мучительно. Вершина, стоя у калитки, смотрела за ним, криво улыбаясь, и торопливо дымила папироскою, словно спеша окончить к сроку заданный сегодня урок.[5] С испуганным и отчаянным лицом Передонов прибежал домой и крикнул еще в передней голосом, хриплым от волнения: -- Варвара, где же конверт? -- Какой конверт? -- спросила Варвара дрогнувшим голосом. Она смотрела на Передонова нахально, но покраснела бы, если бы не была раскрашена. -- Конверт, от княгини, что письмо сегодня принесли, -- объяснил Передонов, испуганно и злобно глядя на Варвару. Варвара напряженно засмеялась. -- Вот, я сожгла, на что мне его? -- сказала она. -- Что же, собирать, что ли, конверты, коллекцию составлять? Так ведь денег за конверты не платят. Это только за бутылки в кабаке деньги назад дают. Передонов, мрачный, ходил по горницам и ворчал: --

Городу. В этот вечер Варвара нашла случай украсть у Передонова первое поддельное письмо. Это было ей необходимо, по требованию Грушиной, чтобы впоследствии, при сравнении двух подделок, не оказалось разницы. Передонов носил это письмо с собою, но сегодня как-то случайно оставил его дома: переодеваясь из виц-мундира в сюртук, вынул его из кармана, сунул под учебник на комоде, да там и забыл. Варвара сожгла его на свечке у Грушиной. Когда, поздно ночью, Передонов вернулся и Варвара увидела его разбитые очки, он сказал ей, что они сами лопнули. Она поверила и решила, что виною тому злой язык у Володина. Поверил в злой язык и сам Передонов. Впрочем, на другой день Грушина подробно рассказала Варваре о драке в клубе. Утром, одеваясь, Передонов хватился письма, нигде не нашел и ужаснулся. Он закричал диким голосом: -- Варвара, где письмо? Варвара смешалась. -- Какое письмо? -- спросила она, глядя на Передонова испуганными, злыми глазами. -- Княгинино! -- кричал Передонов. Варвара кое-как собралась с духом. Нахально ухмыляясь, она сказала: -- А я почему знаю, где оно! Бросил, должно быть, в ненужные бумаги, а Клавдюшка и сожгла. Ищи у себя, коли еще оно цело. Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности припомнились ему. Он думал о Крамаренке: как этот скверный мальчишка решился назвать его подлецом? Значит, он не боится Передонова. Уж не знает ли он чего-нибудь о Передонове? Знает и хочет донести. В классе Крамаренко смотрел на Передонова в упор и улыбался, и это еще более страшило Передонова. В третью перемену Передонова опять пригласили к директору. Он пошел, смутно предчувствуя что-то неприятное. Со всех сторон до Хрипача доносились слухи о подвигах Передонова. Сегодня утром ему рассказали о вчерашнем происшествии в клубе. Вчера же после уроков к нему явился Володя Бультяков, на-днях наказанный своею хозяйкою по жалобе от Передонова. Опасаясь вторичного посещения его с такими же последствиями, мальчик пожаловался директору. Сухим, резким голосом Хрипач передал Передонову дошедшие до него слухи, -- из достоверных источников, прибавил он, -- о том, что Передонов ходит на квартиры к ученикам, сообщает их родителям или воспитателям неточные сведения об успехах и поведении их детей и требует, чтобы мальчиков секли, вследствие чего происходят иногда крупные неприятности с родителями, как, например, вчера в клубе с нотариусом Гудаевским. Передонов слушал озлобленно, трусливо. Хрипач замолчал. -- Что ж такое, -- сердито сказал Передонов,-- он дерется, а разве это позволяется? Он не имел никакого права мне в рожу заехать. Он в церковь не ходит, в обезьяну верует и сына в ту же секту совращает. На него надо донести, он -- социалист. Хрипач внимательно посмотрел на Передонова и сказал внушительно: -- Все это не наше дело, и я совершенно не понимаю, что вы разумеете под оригинальным выражением "верует в обезьяну". По моему мнению, не следовало бы обогащать историю религий вновь изобретаемыми культами. Относительно же нанесенного вам оскорбления вам следовало бы привлечь его к суду. А самое лучшее было бы для вас -- оставить нашу гимназию. Это был бы наилучший исход и для вас лично, и для гимназии. -- Я инспектором буду, -- сердито возразил Передонов. -- До тех пор,