Порно между обедом и ужином

Богатством. А богатство у меня, в самом деле, огромное - моя, вновь обретенная, жена. На подъеме я вернулся домой. Девчата только закончили уборку. Целуя Лену, я пропел рукой у нее под юбкой. На ней были трусики. - Не думаешь ли ты, в самом деле, что мы только сексом занимаемся, - убирая мою руку и смеясь она отодвинулась. - Мы сейчас, и будем обедать, подождешь немного? - Конечно, подожду. За обедом, я сказал, что сегодня на работу больше не поеду. Но, мне надо дома сделать некоторые расчеты, поэтому до вечера я буду занят. - Но и вас хочу нагрузить немного. Читать порно рассказ Мамочкина дочка. Глава 9 Глава 9. «Каролин - попа на ночь».Этим вечером Линн отдыхала, лёжа между сыном и дочерью, и с трудом верила в то, что от сегодняшнего утра её отделяют всего лишь световые сутки. Она отлизала у свежевыебанной Каролин, провожая их в школу... На работе через край импульсивно договаривалась с Джейком о планах на жизнь... Отодралась с ними после школы на кухне и получила хорошего хуя в зад от сына в туалете... И кроме того неутомимый Бобби умудрился вогнать ей ещё разок прямо на лестнице перед самым ужином, когда она, просто проходя мимо, застала их с Каролин трахающимися на ступеньках. Да, обделённым событиями этот день в её жизни никак не являлся, и Линн казалось сейчас, что проснулась она не сегодня, а много-много дней назад...И что более всего поражало её теперь - хотелось... Читать порно рассказ

При том, что когда они (Юджин и Мел) встретятся за деловым обедом или просто ужином в Нью-Йорке - это будет общей точкой общих интересов между ними.

Так жизнь и текла. А работа, между прочим, была тяжёлой. Порой я сутками не спускался с мостика. В такие дни строго по расписанию, буквально под пикание часов, в рубку входила официантка с подносом, чтобы накормить меня завтраком, обедом или ужином. Но уж если я был свободен, то бортпроводница, убиравшаяся у меня в каюте, обязательно должна была меня дождаться. Всё перемешалось. Я уже ничего не понимал, чувствуя, что сам попал в сексуальное рабство к стальной леди. Да и что перед собой-то кривить душой. По правде, мне это нравилось. А директриса при встречах со мной, будь то в кают-компании или ещё где, вела себя всё откровеннее и откровеннее. Ей доставляло неописуемое удовольствие вести со мной душевные беседы на непристойные темы.

Однажды вечером, невероятно усталый, направляясь к себе, я встретил её в коридоре.

Поздоровавшись со мной своим непременным реверансом, она задержала меня, взяв за руку.

-Очень устали?-

подняла она на меня свои бездонные, огромные глаза. И столько в этих глазах было заботы и сочувствия, что я, если бы не знал, кто передо мной стоит, может, быть и расплакался.

-Да. Очень,-

сухо ответил я, освободив руку.

Завешена ковром, и мы проходили через коридор, из которого тогда еще была дверь в гостиную. За обедом нас всегда сажали на другом конце стола, прямо против дедушки, всегда на высоких подушках; иногда он бывал весел и говорил с нами, особенно с сестрицей, которую называл козулькой; а иногда он был такой сердитый, что ни с кем не говорил; бабушка и тетушка также молчали, и мы с сестрицей, соскучившись, начинали перешептываться между собой; но Евсеич, который всегда стоял за моим стулом, сейчас останавливал меня, шепнув мне на ухо, чтобы я молчал; то же делала нянька Агафья с моей сестрицей. После они сказали нам, чтобы мы не смели говорить, когда старый барин, то есть дедушка, не весел. После обеда мы сейчас уходили в свою комнату, куда в шесть часов приносили нам чай; часов в восемь обыкновенно ужинали, и нас точно так же, как к обеду, водили в залу и сажали против дедушки; сейчас после ужина мы прощались и уходили спать. Первые дни заглядывала к нам в комнату тетушка и как будто заботилась о нас, а потом стала ходить реже и наконец совсем перестала. Мы только и видались с нею и со всеми за обедом, ужином, при утреннем здорованье и вечернем прощанье. Сначала заглядывали к нам, под разными предлогами, горничные девчонки и девушки, даже дворовые женщины, просили у нас «поцеловать ручку», к чему мы не были приучены и потому не соглашались, кое о чем спрашивали и уходили; потом все совершенно нас оставили, и, кажется, по приказанью бабушки или тетушки, которая (я сам слышал) говорила, что «Софья Николавна не любит, чтоб лакеи и девки разговаривали с ее детьми». Нянька Агафья от утреннего чая до обеда и от обеда до вечернего чая также куда-то уходила, но зато Евсеич целый день не отлучался от нас и даже спал всегда в коридоре у наших дверей. Он или забавлял нас рассказами, или играл с нами, или слушал мое чтение. Тут-то мы еще больше сжились с милой моей сестрицей, хотя она была так еще мала, что я не мог вполне разделять с ней всех моих мыслей, чувств и желаний. Она, например, не понимала, что нас мало любят, а я понимал

— остановил я её:— А реверанс?Она улыбнулась и низко, чуть ли не до самой палубы, присела в глубоком реверансе, выпрямилась, схватила пылесос и выбежала из каюты.Так жизнь и текла. А работа, между прочим, была тяжёлой. Порой я сутками не спускался с мостика. В такие дни строго по расписанию, буквально под пикание часов, в рубку входила официантка с подносом, чтобы накормить меня завтраком, обедом или ужином. Но уж если я был свободен, то бортпроводница, убиравшаяся у меня в каюте, обязательно должна была меня дождаться. Всё перемешалось. Я уже ничего не понимал, чувствуя, что сам попал в сексуальное рабство к стальной леди. Да и что перед собой-то кривить душой. По правде, мне это нравилось. А директриса при встречах со мной, будь то в кают-компании или ещё где, вела себя всё откровеннее и откровеннее. Ей доставляло неописуемое удовольствие вести со мной душевные беседы на непристойные темы.Однажды вечером, невероятно усталый, направляясь к себе, я встретил её в коридоре.Поздоровавшись со мной своим непременным реверансом, она задержала меня, взяв за руку.— Очень устали? — подняла она на меня свои бездонные, огромные глаза. И столько в этих глазах было заботы и сочувствия, что я, если бы не знал, кто передо мной стоит, может, быть и расплакался.— Да. Очень, — сухо ответил я, освободив руку.— Вам нужно отдохнуть. Я приготовила для вас подарок, — словно пропела она, присела в реверансе и пошла по коридору, раскачиваясь на своих каблучищах и виляя бёдрами. 15344 1 7895 +8.82 [62] Следующая часть

Соня помолчала. – Крысы, я понимаю, – это очень интересно, только знаешь, что я тебе скажу!.. Давай такой уговор: сначала дело, а потом развлечения. Ага?Я спросил, какое дело она имеет в виду.– А дело оч-чень, оч-чень важное. Мы сейчас займемся составлением распорядка дня.Я не стал возражать. Я пошел в комнату, лег на подоконник и сказал ребятам, что к Антону не пойду.– Эта… длинноносая не пускает? – приглушенно спросила Аглая.Я молча кивнул.Тетя Соня так увлеклась составлением распорядка дня, что забыла приготовить обед, и мы пообедали «Геркулесом», сваренным, правда, на молоке. Теперь, согласно «распорядку», я мог гулять только два часа перед обедом и столько же перед ужином, а остальную часть дня мне предстояло заниматься «осмысленным времяпрепровождением». Под этим тетя Соня подразумевала утреннюю гимнастику (я ее и так делал), уборку своей комнаты, мытье чайной посуды (столовую посуду тетя Соня взяла на себя), повторение пройденного в школе, чтение художественной литературы (два часа), послеобеденный отдых (один час). Где-то между этим отдыхом и вечерней прогулкой тетя Соня написала: «Свободное время». Но потом она спросила меня, чем я люблю в свободное время заниматься. Я сдуру ответил, что люблю мастерить, что сейчас клею из картона фрегат. Тут тетя Соня зачеркнула «свободное время», а сверху написала: «Труд».Я попытался объяснить, что уже сделал всю домашнюю работу, которую получил на лето, пытался втолковать тете Соне, что я люблю читать, но привык это делать, когда мне захочется, пытался я возразить и против пункта о прогулках… Тетя Соня долго смотрела на меня, склонив голову набок, потом проговорила:– Лешка!.. Ты слышал когда-нибудь о знаменитом русском ученом Павлове?– Слышал, – сказал я.– Что же ты слышал?– Он делал опыты с собаками… и еще там… эти… рефлексы всякие.– Правильно! – сказала тетя Соня. – Так вот, этот академик в журнале «Здоровье» недавно написал, что для человека имеет колоссальное значение размеренный ритм жизни. – Тетя Соня закурила очередную сигарету. – Леха! Ты же совершенно взрослый парень! Ты же не можешь не понимать, что папа с мамой тебя немного разболтали. Верно ведь? Да? Я промолчал.– Так вот, давай устроим пане с мамой сюрприз. Они вернутся и не узнают своего сына: подтянутый, дисциплинированный – словом, во человек!Я спорить не стал. Я не додумался, а просто почувствовал, что это бесполезно.Из-за составления распорядка дня мне перед обедом погулять не пришлось. Не удалось и почитать: это положено было делать перед дневной прогулкой. Зато сразу же после обеда я начал жить в строго размеренном ритме: мне пришлось достать подушку, плед и лечь на диван. Читать в это время не разрешалось.Я лежал, смотрел в потолок и думал об академике Павлове. Почему-то мне казалось, что он давно умер, а он, выходит, жив и пишет в журнале «Здоровье». Я удивлялся: неужели и он читает художественную литературу только в строго определенные часы, даже тогда, когда читать ему