Порно настоящее золото

Собак, чутко дремлющих возле мусорных баков, на выбирающегося из высокой кабины одетого в джинсу водителя, на дремлющую в “Жигулях” женщину, на голоногую простоволосую девчушку, прохаживающуюся среди машин. Еще две-три такие же девчушки, наверняка, были сейчас внутри “Ромашки”, жадно что-нибудь жевали, или просто сидели в углу, присматриваясь к заходящим внутрь водителям, ожидая, что кто-нибудь из них поманит одну за собой. - Погоди, дочка... - Баба Маша догнала девчонку, пошла с ней рядом, не зная, с чего начать разговор, теряясь и смущаясь. - Чего? - Жвачный пузырь лопнул на ярко накрашенных губах. - Как звать-то тебя? - Наташка. А что? - Сколько лет-то тебе? - А тебе, бабуль, какое дело? Воспитывать станешь? Не надо. Иди лучше себе, куда шла. - Так к тебе я и шла, - заторопилась баба Маша. Она суетливо достала из кармана приготовленную на такой случай “Школьную” конфету, протянула девчонке, чувствуя себя страшно неловко. - На вот, возьми. И послушай меня, старую, что сказать хочу... Девчонка с сомнением посмотрела на конфету. Взяла. Развернула. Сунула в рот: - Ну и?.. - Ты ведь, это... С мужиками... за деньги... Да? - Бывает и не за деньги. Жизнь такая. А что? - Ты на-ко вот, погляди... - Золотой крестик с зеленым камушком в серединке блеснул на иссушенной, почти чёрной ладони. - Золото, настоящее, старинное. И изумруд. До революции еще сделано... В городе за такую вещь, знаешь, сколько дадут? В глазах девчонки блеснул интерес. - Сколько? - Десять тыщ! - назвала баба Маша первую пришедшую в голову цифру. И тут же испугалась, что не поверит девчонка в такую сказочную сумму. - Десять тыщ. Если поторговаться. Настоящее золото, поповское, старое! И камушек еще. Десять тыщ, точно говорю, никак не меньше. - И чего ты хочешь? - Да-да, - закивала баба Маша, радуясь, что теперь можно перейти к делу. - Мужик у меня есть знакомый. Хороший мужик, работящий, добрый. Ты бы уж ублажила его. Чай, знаешь, как. А то у нас в деревне с девками-то трудно, остались только две бабки. А он ведь в силе ещё, мужик-то. Ему без этого дела никак нельзя. - Десять тысяч? - Золотой крестик светился в чёрных глазах девчонки. -

Из материальных вещей на земле больше всего ценится золото, серебро и драгоценные камни. Поэтому многие жулики пытаются обмануть своих сограждан, продав им поддельные, фальшивые драгоценности, или сплав золота и серебра за чистое золото, или бронзу за золото и тому подобное. Продав поддельную вещь по стоимости, в сотни раз превышающей ее настоящую цену, мошенник таким образом обворовывает своего ближнего, выманивая у него большие деньги за нестоящую безделицу. Это является разновидностью воровства со всеми вытекающими отсюда последствиями.Изготовление подложных документов или утаиванение подлинных. Пример одного из таких подлогов описан в Евангелии, в притче о неправедном домоправителе. Этот человек разрешил должникам своего господина писать фальшивые долговые расписки и сам удостоверял каждую из этих расписок. Так, например, кто был должен сотню мер пшеницы, тому он говорил «напиши восемьдесят» (Лк. 16,7). И в настоящее время есть люди, поступающие подобным образом в делах денежного и имущественного характера. В Евангелии такой домоправитель был назван «неверным» (Лк. 16, 8), несмотря на то, что он с такой ловкостью вышел из затруднительного для него состояния. Каждый христианин должен отвергать в душе и на деле все хитрости, которые придумываются ради низкой корысти, с целью завладеть чужим имуществом, хотя бы это внешне и происходило вполне пристойно, на уровне составления и подписи бумаг.Изготовление различного рода подделок. Любая подделка по своей сути является ложью и заключает в себе некий обман. Вещь или документ представляется не тем, чем они являются на самом деле, и составляются или продаются с явно корыстной целью. Это не приемлемо для христианина. Отец всякой лжи - диавол, поэтому всякий, идущий на обман,

Где он проживал почти у самого поля в глиняной мазанке. Сарра, увидев его через открытую дверь (дело было летом), выбежала к нему навстречу с великою радостью; она думала, что Товий принес почин на субботу. Но Товий сказал: — Нет, Сарра! Господь, да будет благословенно Его имя, еще не послал мне заработка. Но ко мне явился некий немец… И Товий передал Сарре слова немца, что суждены им семь лет изобилия, и надо решить, когда быть этим годам, сейчас или перед смертью. Сарра, недолго думая, сказала: — Иди, дорогой муженек, и скажи немцу, что желаешь наступления семи лет изобильных сейчас. — Почему, Сарра? — спросил изумленный Товий. — После семи лет мы ведь снова обеднеем, а обедневшему хуже жить, нежели рожденному в нищете. — Не заботься, любезный друг мой, о грядущем. Пока бери, что дают, и скажи: «Благословен Господь ежедневно!» Притом, нужно платить за детей учителю, их прогнали из школы, и теперь они баклуши бьют, играют в песке. Этих слов было достаточно, чтобы Товий побежал назад к немцу с твердым решением просить немедленного наступления изобильных семи лет. И сказал ему немец: — Подумай-ка, Товий, теперь ты здоров и силен и можешь заработать больше или меньше, как когда… Но что будет, когда ты состаришься, обеднеешь и не станет у тебя сил для труда. Но Товий ему ответил: — Послушай, немец! Жена моя Сарра желает наступления изобилия сейчас. Во-первых, говорит она: «Благословен Господь ежедневно», и нечего поэтому заботиться о дне грядущем; а во-вторых, детей из школы прогнали… — Пусть так! — сказал тогда немец. — Иди домой. Раньше, чем ты войдешь туда — разбогатеешь! Товий думал было расспросить о том, что именно будет по истечении семи лет, но немец исчез. Товий отправился домой. А жил он, как было сказано, за городом, почти на чистом поле. Подошел он к дому, видит: дети играют за домом в песке. И заметил, что они достают из ямки не песок, но чистое золото, настоящее червонное золото… И начались счастливые дни, семь лет изобилия… Но время летит, как из лука стрела, и семь лет быстро минули. И немец явился объявить Товию, что семь лет миновали, и в эту ночь его золото уйдет в землю, все золото, что в доме, и даже те богатства, которые они запрятали у людей… Пришедши, немец застал Товия, как и в первый раз, на базарной площади. Стоит Товий по-прежнему с подоткнутыми за пояс полами кафтана в ожидании заработка… И сказал ему немец: «Слушай, Товий, семь лет